Кто же ты, ребенок-брахман с оленьими глазками?
1.
Биты врезаются в барабанные перепонки, заставляют дрожать, сильнее стучать сердце. Это один из допингов. Самый безопасный: открывать глаза и впускать в них разноцветные лазеры цветомузыки, впускать к себе в сознание биты техно, улыбаться многочисленным знакомым, обмениваться странными приветствиями и странными вопросами. Инопланетные создания, бесцветные взгляды одурманенных музыкой глаз, яркие шмотки. Это один из допингов. Это все рейв.
Линда на танцполе, ее стройная фигурка напоминает причудливое растение в свете лазеров, которое гибко скользит меж одурманенных тел. Лазеры кидают разноцветные блики на ее точеную головку. Белые короткие волосына изящной формы черепе, которая бывает у детей , кислотного цвета широкие штаны, которые непонятно как висят на ее худеньких бедрах, флюоресцирующая в клубном освещении майка.
Сегодня можно отдохнуть. Сегодня ее на время оставили в покое.
Кто-то называет их якше, кто-то называет их лоа, а она уже который год не может подобрать этому существу в ней определение. Поэтому предпочитает называть его своей шизофренией, странной его формой, которая почему-то выскальзывает из ее сознания.
Линда оглядывается, пытаясь отдышаться. Здесь хорошо, здесь нет мыслей, только бит в головах. И вдруг встречается со взглядом. Взглядом, который невозможно найти здесь теоретически. Линда поворачивается бритым черепом и вздрагивает.За барной стойкой сидит юноша, на вид ее возрасте, в черной простой футболке и с темными глазами. Его взгляд устремлен именно на нее в толпе. Поверх тел, поверх движений. На мгновение девушка даже застывает неуклюже, рассыпав руки вдоль тела.
И тут же чувствует, как ее за плечи хватают чьи-то... руки? Один из ее знакомых с невидящим взглядом и приклеенной фосфорицирующей улыбкой? Она оборачивается.
Нет, "всего лишь" ее лоа. Его очертания бледны в этом месте, где много людей, где музыка. За годы, "проведенные вместе", она привыкла к его облику и к имени, которым он позволил называть его. Высокое существо, немыслимо худое по человеческим меркам, тысячи глаз по всему телу, подобие улыбки.
- Не бойся, он свой. - голос, металлическо-спокойный, будто из старинного проигрывателя.
Юноша продолжает смотреть.
Линда, стряхивая с себя эфемерные руки с несоразмерно длинными пальцами, продирается сквозь толпу, одновременно ища в сумочке сигареты. Улыбнувшись охранникам, выходит на крыльцо клуба. Ночной воздух после жара рейва приятно обжигает щеки, когда девушка затягивается сигаретой.
Здесь можно поговорить.
- В смысле свой? - произносит она вслух
- В смысле наш. Разве ты не заметила?
- Он тоже?
- Нет, он не жнец...
Духи-жнецы, чье призвание забирать души из этого мира.
- Как интересно? Есть другие?
- Разумеется, у нас есть разные министерства.
Линда замолчала, прислушиваясь к шорохам улицы. Перспектива встретиться с "одним из нас" одновременно и пугала ее, и вызывала любопытство. А что если он окажется сильнее?
Биты врезаются в барабанные перепонки, заставляют дрожать, сильнее стучать сердце. Это один из допингов. Самый безопасный: открывать глаза и впускать в них разноцветные лазеры цветомузыки, впускать к себе в сознание биты техно, улыбаться многочисленным знакомым, обмениваться странными приветствиями и странными вопросами. Инопланетные создания, бесцветные взгляды одурманенных музыкой глаз, яркие шмотки. Это один из допингов. Это все рейв.
Линда на танцполе, ее стройная фигурка напоминает причудливое растение в свете лазеров, которое гибко скользит меж одурманенных тел. Лазеры кидают разноцветные блики на ее точеную головку. Белые короткие волосына изящной формы черепе, которая бывает у детей , кислотного цвета широкие штаны, которые непонятно как висят на ее худеньких бедрах, флюоресцирующая в клубном освещении майка.
Сегодня можно отдохнуть. Сегодня ее на время оставили в покое.
Кто-то называет их якше, кто-то называет их лоа, а она уже который год не может подобрать этому существу в ней определение. Поэтому предпочитает называть его своей шизофренией, странной его формой, которая почему-то выскальзывает из ее сознания.
Линда оглядывается, пытаясь отдышаться. Здесь хорошо, здесь нет мыслей, только бит в головах. И вдруг встречается со взглядом. Взглядом, который невозможно найти здесь теоретически. Линда поворачивается бритым черепом и вздрагивает.За барной стойкой сидит юноша, на вид ее возрасте, в черной простой футболке и с темными глазами. Его взгляд устремлен именно на нее в толпе. Поверх тел, поверх движений. На мгновение девушка даже застывает неуклюже, рассыпав руки вдоль тела.
И тут же чувствует, как ее за плечи хватают чьи-то... руки? Один из ее знакомых с невидящим взглядом и приклеенной фосфорицирующей улыбкой? Она оборачивается.
Нет, "всего лишь" ее лоа. Его очертания бледны в этом месте, где много людей, где музыка. За годы, "проведенные вместе", она привыкла к его облику и к имени, которым он позволил называть его. Высокое существо, немыслимо худое по человеческим меркам, тысячи глаз по всему телу, подобие улыбки.
- Не бойся, он свой. - голос, металлическо-спокойный, будто из старинного проигрывателя.
Юноша продолжает смотреть.
Линда, стряхивая с себя эфемерные руки с несоразмерно длинными пальцами, продирается сквозь толпу, одновременно ища в сумочке сигареты. Улыбнувшись охранникам, выходит на крыльцо клуба. Ночной воздух после жара рейва приятно обжигает щеки, когда девушка затягивается сигаретой.
Здесь можно поговорить.
- В смысле свой? - произносит она вслух
- В смысле наш. Разве ты не заметила?
- Он тоже?
- Нет, он не жнец...
Духи-жнецы, чье призвание забирать души из этого мира.
- Как интересно? Есть другие?
- Разумеется, у нас есть разные министерства.
Линда замолчала, прислушиваясь к шорохам улицы. Перспектива встретиться с "одним из нас" одновременно и пугала ее, и вызывала любопытство. А что если он окажется сильнее?